Дневник, 2005 год [январь-сентябрь] - Сергей Есин

Утром ходил гулять с собакой, день замечательный, снег дотаивает. На некоторых подъездах висят маленькие компьютерные плакатики, кое-что я записал. "Путяру — на нары". Или более обобщенно: "Народ молчит. Как хорошо. Отнимем что-нибудь еще!"

В институте собрались наши обнинские кооператоры, восемь человек. Все о том же, а главное — о прессе, который государство теперь оказывает на мелких, а по сути, нищих собственников. Около 40 человек у нас не платят ни за электричество, ни годовые взносы. Одни потому, что считают себя инвалидами и пенсионерами — значит "нам положено", другие потому, что привыкли жить при советской — вот здесь я и не побоюсь употребить это слово — "халяве". Правда, психология нашего кооператива, где всегда работали всевластные журналисты-радийщики и телевизионщики, тоже своеобразная!

Начал читать "Чужую маску" Марининой. Захватывающе.

10 апреля, воскресенье. Весь снег уже стаял. По объему работ, которые я произвожу весной за один присест, можно определить, как быстро уходят силы и теряются возможности. В теплице посеял (может быть, и рано) петрушку, укроп и салат, накрыл всё полиэтиленом. Покрасил рейки для другой теплицы. Вот и всё! А устал-то, аж задохнулся…

С каким-то поразительным всплеском внимания читаю Маринину. Я отчетливо понимаю, что все коллизии, которые она описывает, не войдут в мое сознание как мои собственные, потому что сюжеты "избранны", криминальные ситуации специфичны, да и люди, связанные с этой жизнью, — не мое, не мой народ, не люди моего сочувствия. Очевидно, что сюжет Маринина конструирует очень ловко, здесь многоголосица историй, которые писательница сумела переплести. Я полагаю, что читателя "забирают" скорее истории, сами факты, но характер её ума таков, что при помощи бытовых ходов она интересно умеет соединять одно с другим. Тем не менее как высоко информационное поле! Разные люди, разные подробности! Мне кажется, она очень точный психолог. И если мы говорим о литературе высокого класса, то дело тут в языке. Этот язык вообще-то достаточно тяжело попадает в подсознание, потому что сознание не сопротивляется всему, о чем рассказывает писательница. Информация, которую она дает — очень умная, несущая и бытовые ощущения, и если ее читает такая бездна народа, значит дело обстоит не так, как пытаются представить завидующие ей писатели. Если не можешь писать "для вечности", как исследователь, это не значит, что можешь писать, как Маринина: для этого тоже нужен талант недюжинный.

Вечером возникли новые страсти по поводу президента Акаева. Киргизский парламент уже не удовлетворен тем заявлением, которое написал ему бывший президент. Во что бы то ни стало парламент теперь хочет импичмента, он лишил Акаева статуса первого президента, лишил его семью неприкосновенности, теперь он хочет лишить неприкосновенности и самого бывшего президента. В известной степени это справедливо: всё время прорываются мотивы о растаскивании собственности преимущественно членами его клана. Ах, ах — вежливый, интеллигентный академик-физик! Любопытно, что, выражая попутно боязнь, как бы такое не повторилось с первым президентом у нас (а у нас это может повториться по тем же самым причинам: слишком много власти "семья" захватила для себя, уже достаточно нам было представлено фактов мародёрства на разрухе), звучит мысль: или бунт, или давайте парламентским путем организовывать жизнь, достойную не только для нескольких избранных.

11 апреля, понедельник. От коллегии министерства культуры, посвященной государственной поддержке музеев-заповедников, осталось ощущение недоговоренности. Были любопытные выступления, приводились цифры, и все это продолжалось почти часа два, но все-таки чего-то не досказали. Правда, министр Соколов дал поручение министерству культуры Московской области на правительстве сделать представление по отрицательной части доклада о том, что происходит вокруг Абрамцева и Муранова. Дескать, положительную часть я представлю сам. Проблема здесь, как я себе уяснил, одна: захват территорий, принадлежащих музеям-заповедникам, захват охранных зон. Связано это со многими обстоятельствами, в первую очередь, со слабостью власти и отсутствием статуса музейных заповедников, с нежеланием власти, особенно на местном уровне, бороться с захватчиками, тем более что за всем этим стоят взятки, как у нас в Подмосковье. Меняются ландшафты, которые в ряде случаев являются самым главным в заповеднике, например, ландшафт Поленова. Если говорить о цифрах, то в России 103 музея-заповедника и 103 музея-усадьбы. Это 6 процентов от двух тысяч музеев России (причем больше всего подобных учреждений находится в Татарстане). 26 музеев-заповедников — в государственном ведении, а Михайловское и Бородино всегда имели особый статус. В музеях 14 700 рабочих мест. Кстати, Гатчина — первая территория, получившая особый статус у нового правительства.

Приблизительно с 1996 года правительство как бы перестало законодательно интересоваться музеями и определять музейные границы и музейный статус. Думаю, это неслучайно. То, что я пишу, наверное, изобилует ошибками, я не силен в такой терминологии, а речи чиновников безумно трудно переводить на нормальный язык, — но все это напоминает раковую опухоль, которая затягивается какой-то соединительной тканью, разрастающейся и поглощающей жизнь.

Вставали вопросы: как в музеях осуществляется хозяйственная деятельность, в каких отношениях они находятся с инвесторами? На последний очень категорично ответила директор Поленовского музея Н.Н.Громолина: "Берегитесь инвестора!". По сути, это правильно. Кстати, с музеем Поленова ситуация такая: территория принадлежит одной области, пейзажи — другой. Вот тут и двигайся или в направлении "Золотой осени", или в направлении "Похолодало". Всем, конечно, видится музей как некий остров иной, достойной и честной, жизни. В Поленовском музее, например, и школа и церковь построены именно художником. Достаточно прохладно относившийся к религии, он говорил: "Лучше одна церковь, чем два кабака".

Какой все-таки видится выход сейчас, в момент яростного растаскивания земельной собственности? Мораторий. Недаром министр культуры в самом начале выступления говорил о том, что музейщики считают пока своей заслугой, что еще не появился закон о музеях. До чего же мы боимся власти! Была еще масса довольно юрких выступлений. В частности, так выступал глава муниципального образования г. Малоярославца Геннадий Семенович Крючков (а я живу в этих краях, я все это знаю). О какой защите культуры можно говорить, когда они столько нагородили вокруг Спасо-Сторожевского монастыря и вокруг городского собора! Мне показалась интересной произнесенная кем-то как упрек такая фраза: дескать, бюджет на культуру нам отпускает три миллиона, а мы тратим десять. Всё это создает ощущение, что власть недопонимает, что культура, может быть, главное, чем надо заниматься, чтобы спасти жизнь.